Людмила Минич - Жемчужина из логова Дракона[VolgoDon конвертируется в fb2]
Илча пожал плечами.
— Чепуха все это. Человек как человек. Хоть и даровитый, слов нет.
— У тебя все чепуха. Да еще ерунда. Чуть что — так и сыплешь, нет чтобы узнать, как там на самом деле.
Да, он много чего не знает. Но уж это он знает наверняка. Илча схватился за плащ.
— Я ухожу, Танит, времени совсем не осталось. И если хочешь, чтобы было по–твоему, говори быстрее.
— Ты обещал.
— Да говори же, женщина!
— Огонь прошлого…
— Что? — Илча уронил свою шляпу.
— А ты говоришь, Иберия не знает ничегошеньки… — Она усмехнулась, сразу приметив его растерянность. — Твою судьбу изменит слово. Все сгорит в огне прошлого. И это случится очень скоро, может быть, даже сегодня.
— А причем тут заезжий стихотворец и вся эта толкотня вечерняя? — выдавил Илча.
Затея не нравилась ему все больше.
— Кости указали на него. Это слово принесет чародей, и ты должен услышать. Чтобы не упустить.
— Да сколько ж повторять: не чародей он никакой! И слова его не чародейские.
— А другие говорят иначе. И слова его часто сбываются! Просто так не скажут! — неизвестно отчего заволновалась женщина.
— Я тебе говорю: не чародей он!
— На него указали кости!
— Он не чародей! — процедил Илча сквозь зубы, зная, что ничего не изменит и что придется тащиться к этому самому господину Тринну и глазеть на того, с кем меньше всего хотелось повстречаться.
— Ну, хватит! Ты обещал и пойдешь туда! Или все это пустое? И все твои обещания ничего не стоят?
У Танит даже ноздри затрепетали. Вскочила, глазами сверкает. И что в том для нее?
И тут до Илчи дошло, почему эта женщина выбрала его. Наверняка Иберия нашептала, забери ее двар! Иберия ей что–то нагадала. Каждый раз, как Танит к ней сходит, она травою перед Илчей стелется. Столько заботы, что утонуть можно. Точно, он давно приметил. И глаза у нее каждый раз так и сверкают. Гадалка что–то там ему напророчила, какую–то судьбу особенную, которая очень по вкусу этой зеленоглазой рохши. Вон как рвется. А он–то думал… Молод, да собой ничего, да умен еще, и все?
— Ладно, — согласился он, уступая напору. — Пойду потешусь. А тебе туда зачем?
— Я хочу это слышать!
Нет, Танит точно ждала чего–то. Только вот чего? Что такого может сказать стихотворец, что вознесло бы Илчу над всеми? Или хотя бы над некоторыми?
— Так придешь?
— Сказал же: ладно, будь по–твоему. Только уж… приведи кого–нибудь, — он поморщился. — Не знаю, что люди про чародеев говорят, а все остальное они хорошо примечают.
Обрадовалась, сразу видно. Скользнула, прильнула, опалила дыханьем напоследок. Но по лестнице не повела. Илча спускался в темноте. Одинокий слуга снял засов, и гость вышел в унылое осеннее утро. Огляделся, всматриваясь в ранних прохожих.
Сеялся редкий снежок и тут же таял на серых камнях. Оскользаясь на слякотных булыжниках, две женщины тащили тяжелую корзину. Верно, с бельем. Прачки, больше некому. Вдалеке какой–то малый упирался под громадным мешком, несоразмерным с его тощей фигуркой. Утренняя серость скрадывала многое, но Илче показалось, что парень воровато озирается. Не похож он ни на служку, ни на подмастерье, уж больно одежонка неладная — не иначе как по темным делам, из уличного братства. От дневного света спешит укрыться. А вот, никак, и его подельники: мимо пронеслись два мужика поздоровее, явно нагоняя мешочника.
Илча не стал дожидаться, чем там у них дело кончится, вверху хлопнула ставня, неподалеку еще одна. Его, хвала Нимоа, никто не стережет, и то хорошо. Значит, вчера сделал все как надо. Пора махать отсюда пятками, и так подзадержался больше нужного. Он надвинул шляпу пониже, и вовремя: из соседнего дома выглянула заспанная физиономия. Слуга зачем–то вылез, забери его двар. Илча поспешно проскользнул мимо, чтобы лица разобрать не успели. Вдруг этот мошенник уже где–то видал его по случаю. Может, и не запомнил, да поберечься не мешает.
Он двинулся в Торговый Круг, но не напрямик, а дал огромный крюк, чтобы подойти к дому старика Таира совсем с другой стороны. И пусть легкомысленной Танит все время сдается, что он помешался на лишней осторожности, что трусит, и все такое, но… Нимоа глупцов не любит, их любят только двары.
Путь длинный, времени, чтобы собраться с мыслями, было предостаточно, однако в голове гвоздем засело опрометчиво данное обещание. «Ну что такого?» — повторял он себе раз за разом, а внутри все равно стояла муть. Уже одна история со старым торговцем и его своенравной дочкой способна надолго лишить покоя. Все–таки жалко Сканию. Она ничего, не дурочка, не уродина, даже недурна собой, и могла бы жить себе счастливо. Илча хмурился всякий раз, когда в голову лезли подобные глупости. Его ведь никто не жалел, никогда, а она год за годом в бархате, тепле и неге. Вот и настало… время посчитаться. И все равно не по себе, сколько б ни сияли глаза Танит, ведь не о том ему мечталось. Совсем другой славы хотелось. Но жалеть уже поздно.
Вот и стихотворец этот, как нарочно, сегодня пожаловал. Бродит вокруг, как ходячая совесть, а сам такой же, как остальные, точечка в точечку. Только словами сыпать горазд, только сказки громоздить одну на другую. А как дело делать, так и пропал, только его и видели. Забыл, верно, за своими радостями. Куда уж такому, как Илча, до его высот. Слишком высоко летает Вольный Ветер — не достать. Слишком далеко — не догнать. И не надо. Пускай другие гоняются, коль охота есть. Даже смотреть на него не хочется, и если бы не данное слово… И Танит разозлится, она во все эти бабьи дурости как в Нимоа верит, даже больше.
Улочка устремилась вгору. Илча с трудом одолел крутой подъем, прикидывая, успеет ли ко времени по такой скользоте. В самом верху нагнал двоих и невольно замедлил шаг, прислушиваясь к их болтовне.
— Нет, врешь ты все, — возмущался один. — Может, я по малолетству и запамятовал, а вот отец мой тоже говорит, что этот Вольный Ветер ни разу к нам, в Вальвир, не наведывался. А кругом–то разное болтают. Уж и не знать, кому тут верить.
— Загибаешь, — захрипел второй в ответ и тут же закашлялся. — Мы ж, окромя себя, ничего не ведаем. Может, он наши края не жалует, и весь сказ, а ты тут развел…
— А Мирру жалует? Уж за два года третий раз наведался! А Леген? Всего в двух днях пути отсюда! А…
— Да откуда тебе…
— Так мой свояк через Леген обозы правит, забыл что ли? А младшую сеструху мы в Мирру отдали, третий год уж пошел.
— Ну, про нее–то не забыл я… — вновь закашлялся второй.
— А знаешь, что в самом Легене люди говорят? — понизил голос его приятель, и Илча невольно ускорил шаг, почти поравнявшись с ними. — Есть, говорят, среди Вольных Городов такие, что стихотворца не заманишь, как ни старайся, вот. Сколько ни проси, чего ни посули взамен. И неспроста это, попомни мое слово.
